Творческое...

[La-Kun]

Опять на меня напало творительное настроение... в итоге отыскала старый (ну не совсем старый) рассказ-идею и доработала, обновила.

Вот что вышло.

Встреча, которой не было

Встреча, которой не было…

Легче зажечь одну маленькую свечу,

чем клясть темноту…

Конфуций.



Встреча… она не была яркой, не случилось никакого взрыва чувств или нечто подобного, о чем так любят петь барды. Она просто запомнилась. Запомнилось скорее новое лицо, чем какое-то особенное чувство, возникшее к нему.

Лица всех присутствующих уже знакомы, и вот среди них появляется новое. И ты не можешь удержать любопытство, подходишь ближе, чтобы лучше узнать. И этот странный облик еще больше подстегивает любопытство. Хотя, казалось бы, тебя сложно удивить.

В первую секунду ты думаешь, что это юноша. Неужели еще один воин в этом неприступном замке? Куда уж? Но нет. Он оборачивается, и ты видишь, что ошиблась. Девушка. Хотя коротко стриженные черные волосы и вполне себе мужская одежда объясняют это секундное заблуждение. Ты смотришь в тонкое, казалось бы суровое лицо и удивляешься во второй раз. Глаза… чернее ночи, но не это главное. В них словно застрял осколок тебя. Хрупкость, против которой, казалось бы, бунтует весь твой облик.

Ты слышишь, как она представляется – Саен. Значит, нужно представиться тоже.

- Аврора. Можешь называть меня Аврора.

Протягиваю руку. Это удивляет ее, но она отвечает на рукопожатие. Теперь я знаю ее главную тайну. Не человек. Вампир. Что ж, пусть так. Она не первое Дитя Ночи, что встречается мне.

А я вот, похоже, ее удивила… Правда, это объяснимо. Мое имя – не для земель Асгарда, мой облик… Он чем-то похоже на ее. Меня тоже в какой-то мере можно принять за воина. Глухие доспехи из наборных пластин охватывают мое тело до самых бедер, а под ним черный шелк возможно излишне короткого платья – явно не по сезону. Металлические пластины и на высоких, до бедер, сапогах. И меч. Вопреки обычиям я ношу его в ножнах вдоль спины. Но волосы у меня ниже плеч, правда так же черны. Правда, если приглядеться, в них можно разглядеть алые всполохи. И полный нонсенс для севера – смуглая кожа. Что ж, сквозь Огонь не проходят просто так. Скажите спасибо, что кожа лишь смуглая. А глаза… в них лучше вообще не смотреть долго. Хотя я могу все это скрывать, делать не таким заметным. Но вряд ли от глаз вампира.

- Очень приятно, - дежурная фраза, не более.

- Леди Аврора, - кто-то из моих теперешних друзей зовет меня. Не люблю, когда меня называют леди. Напоминает не самое приятное.

Я ушла, чувствуя, как она провожает меня взглядом. И почему мне так приятно?

А эта вампирша осталась в замке. Не хочу приписывать это своей скромной персоне. Скорее дело в надвигающейся зиме, когда дороги просто стираются с лица земли. Во время здешних метелей даже сам Один не покинет Вальгаллы, что же говорить о простых смертных. Пусть даже они вампиры.

Не люблю зиму. Моя сущность – тепло, но тепло отвергло меня, а холод спас. Но я все равно не прониклась к нему любовью. Хотя… хотя я, похоже, единственная в замке, которая не закутывается в сто шуб. А вот Саен мерзнет. Хотя, по идее, вампиры не так чувствительны к холоду, как люди. Но тут, похоже, имеет место быть небольшое исключение.

Когда ударили особенно лютые холода, я не выдержала и отдала ей свою медвежью шубу. Из шкуры полярного медведя. Эх, хорошая тогда получилась охота. Она очень удивилась, правда подарок приняла. У меня вызвал улыбку этот почти детский страх, что «ее страшная тайна – непереносимость холода» раскрыта. А я… мне очень хочется позаботиться о ней. Какие-то просто материнские чувства просыпаются. Хотя нет, вовсе не материнские.

Зима, морозы и ограниченность в передвижении (в такие холода даже в город лишний раз не выйдешь) сблизили нас. А еще то, что со мной ей не приходилось притворяться и держаться постоянно настороже, как с остальными. По-моему, едва ли не в первый вечер наших бесед, когда мы остались наедине, я заявила, что знаю о ее тяге, так сказать, к человеческой крови. Она удивилась, но не так сильно, как следовало ожидать. И первым ее вопросом было:

- Кто же ты такая? Я ощущаю в тебе какую-то странную силу.

- Я? Меня здесь считают ведьмой. И где-то так оно и есть.

- Ведьма? Неужели?

- Тебя это беспокоит?

- Меня? Ни в коей мере.

- Хорошо, - я улыбаюсь, радуясь, что ее удовлетворил этот ответ. Саен вообще не из тех, кто лезет в душу. И это даже хорошо.

А наши разговоры, совместные посиделки, случаются все чаще, и это меня радует. Она называет меня другом, а вот это уже…настораживает скорее. Меня такой поворот не радует, так как некоторые действия говорят совсем о другом. И мне хочется другого. В конце концов не я разожгла в себе этот огонь!

Я не слепая, и наши объятья, наша близость уже перешагнули грань дружеских, если вообще когда-то вписывались в эти рамка. Вампир же! Где эта роковая решительность и бесстрашие? Порой Саен напоминает мне пугливого зверька. Особенно, когда я начинаю отвечать так же не по дружески.

Может, я и произвожу излишне мягкое впечатление, но я же не железная! Не в силах продолжать все, как есть, начинаю действовать.

Начинаем играть… Через месяц я уже тихо рычу, все чаще вспоминая поговорку «Не мычит – не телится». Так я и озвереть могу! Что вы хотите от проклятой? Развязка, так или иначе, была неизбежна.

Это произошло в один из вечеров, когда за стрельчатыми окнами бесновалась вьюга. Но здесь, в моей комнате, на шкуре перед камином, было тепло. Даже почти жарко.

Саен пришла после удачной охоты. Это было заметно по особому блеску глаз и по порозовевшей бледности щек. Она села ко мне, поближе к теплу камина, и обняла меня сзади. Ставший почти обычным жест. Я чуть откинулась, наслаждаясь моментом близости, и чтобы эта близость стала теснее. Так мы и застыли, а внутри меня вновь стал закипать огонь. Я поняла лишь одно – сегодня пламя не утихнет. Проклятье! Хотя что ожидать от проклятой?

Шумно вздохнув, я завела назад руки, запуская их в ее волосы, и тихо проговорила:

- Долго еще ты собираешься мучить меня, мой темный ангел?

- Что? – снова этот почти испуг, я его просто затылком чуяла.

- Может, тебе и хотелось бы думать иначе, но я не каменная.

Еще один шумный вздох. На сей раз ее. Мы сильные, мы смелые… бесстрашные вампиры. Хм… опять все приходится брать в свои нежные девичьи руки! С мыслью: будь, что будет, я размыкаю наши объятья, чтобы повернуться и быть к ней лицом, глажу это самое лицо, которое ни на грамм не отдает самообладанием и накрываю губы поцелуем. С ликованьем замечаю, что она отвечает мне. Не прерывая поцелуя, начинаю расправляться с застежками куртки и легкой кольчуги. Черт, почему они вечно такие заковыристые? Порву же нафиг! Наконец, мои руки касаются обнаженного тела. Тогда Саен делает еще одну попытку отстраниться. Не тут-то было! Я крепко обнимаю ее. Она удивлена. Видимо, не ожидала, что найдется кто-то, кто сможет удержать вампира. Ха! Легко! Вновь притягивая ее к себе, я жарко шепчу:

- Если опять попытаешься уйти – убью! Сколько можно испытывать мое терпение!

- Но… ты не понимаешь! – похвальная настырность! Ее бы, да в нужное русло!

- Не понимаю? Только не говори, что это для тебя в первый раз, что ты не такая – не ты одна тут можешь читать мысли. И то, что я тебе безразлична – тоже не пройдет. Ложь не к лицу воину!

- Но я не хочу причинить тебе боль! Я… слишком темное существо для тебя.

- Не стоит преувеличивать собственную тьму и недооценивать других. Разве я хоть раз давала понять, что хоть в чем-то отвергаю тебя? К тому же вот так мучить: соблазнять и отстранятся – куда более жестоко.

- Прости…

- Давай не будет устраивать сцену покаяния. Не сейчас. Ты слишком сильный огонь разожгла во мне.

Слава всем богам, или кому там наверху, слов больше не понадобилось. Умные речи в такой момент мало бы кому удались. А Саен уже увлекла меня на шкуру в жаркие объятья и поцелуи, пока мы не расправились с одеждой и не перешли к более серьезным и куда приятным вещам.

Наконец расставшись со всеми сомнениями, Саен впала в любовное неистовство, и я уже начала сомневаться, кто же из нас обуреваем пламенем. Наверное, уже обе. Не раз и не два в этот вечер танцуя горячий танец плоти я от всего сердца благодарила викингов за толщину стен и дверей. О неутомимости вампиров ходят легенды, но мне удалось ее развеять в данном конкретном случае, так как огонь, напитанный страстью, еще более неистов. И то, что моя любовница оказалась настолько… гхм… удовлетворенной, помогло мне скрыть проклятье в эту ночь.

Но были и другие ночи, и не только ночи, наполненные восторгом, страстью и любовью. Почти болезненной, по своей силе. И я не тешила себя иллюзиями, что удастся что-то скрыть. Скорее удивлялась, что у меня получалось так долго.

И вот в одну из ночей, когда рассвет уже почти наступил, а мы лежали утомленные, греясь пламенем камина, Саен, поглаживая меня по волосам, осторожно спросила:

- Я уже не в первый раз замечаю на твоей спине какие-то неровности. Это шрамы, да?

- Можно и так сказать, - неохотно отвечаю я, понимая, что вот и наступил этот самый момент.

- Могу я посмотреть?

- Ты так этого хочешь? – вздыхаю я.

- Я изучила практически все твое тело, и это всего лишь спина, - она меня поддразнивает, но я чувствую, что ей передалось мое волнение. У меня нет никакого желания шутит в ответ. Я просто переворачиваюсь на живот, оставляя голову на ее коленях. Хорошо… Но это лишь мимолетное наслаждение, сейчас она увидит…

- О, боги!

Я знаю, зрелище не самое приятное. Да, там у меня красивая татуировка. Золотой Феникс. Так точно выполненный, что кажется живым. Вернее казался когда-то, так как сейчас он черен. И этот Феникс словно распят двумя ужасными рваными шрамами. Они идут прямо над лопатками чуть под углом друг к другу.

- Кто тебя… так? – полный сочувствия тихий голос.

- Разве сейчас это важно?



… Этот ужасающе проникновенный голос, который впивается в уши, в сердце:

- Ты воин, прежде всего! Хранитель! Но ты отступила от своего долга ради зова сердца! Отныне не дар у тебя, а проклятье! Нет тебе крыльев, лишь мука огня! Мука огня в человеческом теле!

Золотую фигуру в огненном круге пронзает боль. Она меркнет, в отчаянье простирая крылья. Но вместо утешения лишь свист меча. Новая боль, и крылья осыпаются прахом. Огонь смыкается, и есть только один путь – вниз, сквозь него!

Когда вновь возвращается способность чувствовать, тело снова пронзает боль. Вокруг белая снежная пустынна. А ты… ты больше не слышишь пенье ветра и не можешь расправить крылья. Можешь только идти, как человек, как смертный. Но в том-то и дело, что ты бессмертна…



- Ты молчишь? Это слишком тяжело вспоминать? Прости, я больше не буду…

Саен… дорогая моя. Ты наклоняешься и целуешь мою спину, старательно зацеловывая каждый шрам. Что же ты со мной творишь, любимая!

И вдруг я с ужасом понимаю, что именно творит! Поднявшийся в груди огонь, заполняет все тело. Стремительно, безжалостно! О, я знаю это чувство! Моя суть, бывшая так долго пеплом, решила восстать. Я чувствую, как моя спина раскалилась, словно сковородка. Почувствовала это и Саен, так как отстранилась, ошеломленно проговорив:

- Что… с твоей спиной? И твоя татуировка… она становится…

- Золотой?

- Да. Что это значит?

- Отойти, - я почти рычу.

- Аврора, любимая, что происходит? – я слышу страх, и мое сердце сжимается от боли. Я напугала ее. Будь я проклята! А я и так проклята… Я смогла лишь прохрипеть:

- Феникс, отрекшийся от меня, возвращается… Молю, отойди!

Моя спина выгнулась колесом. Я и забыла уже, как это бывает. Тело будто горит в пламени, но это приятно, и в то же время мучительно, так как сама душа рвется на волю.

Шрамы на спине дергаются, бугрятся, и наконец расходятся, выпуская красное пламя перьев. Крылья. Крылья Феникса. Мои крылья. Метаморфоза началась. Но остановилась на середине. В это время нас двое в одном теле. И Феникс тянется к Саен.

Я не могу этого допустить, почти кричу мысленно:

- Зачем она тебе?

- Она нужна нам обоим! – такой властный голос, такой знакомый. – Неужели ты не поняла, что она – часть нас! Или ты забыла?



…. Без когтей Феникс – не Феникс. Лишь обретя когти он воскреснет из пепла!...



Неужели… Саен…

Но мне уже не нужно подтверждение. Я вижу отражение пламени в ее глазах. Пламя Феникса горит и в ней. И она идет… идет в мои объятья. Мы смыкаем кольца рук, и снова трансформация. В моих руках теперь два кинжала с четырьмя остриями каждое. Как же я соскучилась по ним. Я уже и забыла, как они поют в моих руках. Я целую каждое лезвие, и передо мной снова Саен. Так отныне будет всегда.

Феникс воскрес… И никто не вспомнит, как он жил на земле, и что его воскресила встреча… встреча, которой не было, ведь соединились просто части одного целого.