Не говорите мне, что делать, и я не скажу вам куда идти!
Чего только на работе не придумаешь...
В этой каморке… комнате… зале? нет ничего. Ничего лишнего. Столб рассеянного света выхватывает из непроглядного мрака низенький столик. На столике расстелен кусок пергамента, который занимает его целиком. Над столиком висит шар, он-то и испускает этот свет. Сам шар покрыт какими-то пятнами, неровностями, но это нисколько не умаляет света.
За этим столиком в струящихся одеждах сидит девочка. Ее взгляд прикован к шару. Словно вглядываясь в него, она то хмурится, то улыбается, то становиться спокойной, как морская гладь в штиль. Не опуская головы, она то и дело берет в тонкие пальчики серебряное перо, окунает его в алую тушь и рисует на пергаменте замысловатые иероглифы. Они вспыхивают и исчезают. А рядом уже вспыхивают новые.
Девочка продолжает вглядываться в шар и писать. Вот вспыхивает иероглиф «жизнь», а рядом – «смерть», «рождение», «болезнь», «любовь», «война». А пятна и неровности на шаре движутся, исчезают и появляются вновь.
Кажется, девочка не видит того, что пишет. Но на самом деле она не видит ничего. Она слепа. В ее мерцающих светом глазах нет зрачков, лишь отражение шара. А она пишет… пишет судьбу мира. Она дочь судьбы и один из летописцев Книги Судеб. Она летописец этого мира, который для нее лишь светящийся шар.
И пока девочка не напишет слово «конец», и ее рукопись не проявиться вся от начала до конца, мир живет – и это его судьба. Потом пергамент станет лишь историей. А для девочки зажжется новый шар…
* * *
В этой каморке… комнате… зале? нет ничего. Ничего лишнего. Столб рассеянного света выхватывает из непроглядного мрака низенький столик. На столике расстелен кусок пергамента, который занимает его целиком. Над столиком висит шар, он-то и испускает этот свет. Сам шар покрыт какими-то пятнами, неровностями, но это нисколько не умаляет света.
За этим столиком в струящихся одеждах сидит девочка. Ее взгляд прикован к шару. Словно вглядываясь в него, она то хмурится, то улыбается, то становиться спокойной, как морская гладь в штиль. Не опуская головы, она то и дело берет в тонкие пальчики серебряное перо, окунает его в алую тушь и рисует на пергаменте замысловатые иероглифы. Они вспыхивают и исчезают. А рядом уже вспыхивают новые.
Девочка продолжает вглядываться в шар и писать. Вот вспыхивает иероглиф «жизнь», а рядом – «смерть», «рождение», «болезнь», «любовь», «война». А пятна и неровности на шаре движутся, исчезают и появляются вновь.
Кажется, девочка не видит того, что пишет. Но на самом деле она не видит ничего. Она слепа. В ее мерцающих светом глазах нет зрачков, лишь отражение шара. А она пишет… пишет судьбу мира. Она дочь судьбы и один из летописцев Книги Судеб. Она летописец этого мира, который для нее лишь светящийся шар.
И пока девочка не напишет слово «конец», и ее рукопись не проявиться вся от начала до конца, мир живет – и это его судьба. Потом пергамент станет лишь историей. А для девочки зажжется новый шар…